Впервые за 75 лет историки реконструировали карту эвакуации из Ленинграда в 1941 году
160 тысяч детей во время фашистской блокады было эвакуировано в Ленинградскую область. Половина из них – не вернулись. Впервые со времен Великой Отечественной историки провели масштабное исследование эвакуации 41-го года. Результаты трудов - монография «Побратимы» и приуроченная к её выходу выставка в Нарышкином бастионе Петропавловской крепости.
Юлия Кантор, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН
Почему раньше никто не заинтересовывался – это большой вопрос, в советское время сложные вопросы Великой Отечественной войны и, в частности, Ленинградской блокады были достаточно табуированы, сейчас открыты архивы, и можно этим заниматься. Впервые за 75 лет эта карта эвакуации реконструирована.
Из Ленинграда детей отправляли в Бокситогорский, Тихвинский районы и дальше - на юго-восток региона, куда входили нынешние Псковская и Новгородская области. Селили в пионерлагерях, избах-читальнях и даже в домах колхозников.
Татьяна Бакулина, корреспондент
На память об эвакуации дети создали альбом, написали свои воспоминания и проиллюстрировали собственными рисунками. Дети есть дети – и здесь они пишут, как без спроса воспитателей побежали купаться в реке и наслаждаться летней, солнечной жаркой погодой.
«Эвакуация» была синонимом спасения. Но очень скоро стало понятно: в Ленобласти не укрыться - враг наступает. Беженцев пришлось возвращать.
Дмитрий Асташкин, автор статьи про эвакуацию в Ленинградскую область
Эти дети из относительно безопасного места – относительно, потому что фронт продвигался – вернулись в Ленинград и испытали все и муки голода, а кто-то пропал на тех дорогах, кто-то остался на оккупированной территории, кто-то был вывезен в другие районы.
«Телячий вагон», устланный соломой, нары в два ряда, только двери были уже, вспоминает Нина Константиновна. Ехали медленно, надолго останавливались в полях.
Нина Евдокимова, житель Ленинграда в 1941 году
Детям везде хорошо. Правильно же. Мама рассказывала: «Дам вам по кусочку хлеба двоим, вы съедите. Хотите ещё? – головёнками киваете». Она потом, когда приезжала, приносила моим детям по яблоку – она всегда плакала и говорила: «Одно - сама съешь».
На сборы давались считанные часы, а с собой можно было взять только по две котомки на человека.
«Вот узелки – это прямо, как будто наши: был один чемоданчик и несколько узелков».
Эшелон, в котором ехала 6-летняя Галя, бомбили враги. Вид убитых и раненых навсегда врезался в детскую память, как и постоянное чувство голода.
Галина Кононова, житель Ленинграда в 1941 году
Нас довезли с Финляндского вокзала по каким-то болотам, там много-много рельс и клюква незрелая росла, и мы собирали эту клюкву, и это было опасно, потому что желудки наши не готовы были есть эту клюкву незрелую. Был катер через Ладогу. Всех женщин и детей задраили в люк, вещи сверху - и поплыли. В нас не попало. Поэтому мы жили.
Сложно было и в дороге, и в тех регионах, куда прибыли беженцы: организовать быт и даже порой просто понять местных жителей.
Владлен Измозик, историк, житель Ленинграда в 1941 году
Деньги мало, чего стоили, по рассказам. Иногда колхозники говорили: «Что, нам деньгами стены оклеивать что ли». И женщины приходили и спрашивали: «Продайте нам лопатину или растопырку». «Лопатина» – это пальто, но слово «растопырка» - это зонтик.
По дневникам и воспоминаниям, публикациям и документам из архивов историки восстановили атмосферу повседневности эвакуированных ленинградцев. Над монографией трудились 30 авторов со всей страны. В середине февраля книгу презентуют в Германии, в музее «Берлин-Карлсхорст», где почти 74 года назад был подписан Акт о безоговорочной капитуляции Германии.
Татьяна Бакулина, Андрей Осин, Антон Пашукевич «Последние Известия», Петербург.
