Кто в храме хозяин? Церковь и государство решают, кому спасать шедевры деревянного зодчества

Семь храмов Ленинградской области стали Памятниками архитектурного наследия.  Регион взял их под свою защиту, теперь их точно не снесут, а земли вокруг не застроят.  Однако, эти церкви и часовни нуждаются в реставрации и как можно быстрее. Что  означает «охранная грамота» от государства? Спасет ли она от разрушения? Шедевры  деревянного зодчества Подпорожского района под защитой находятся уже много десятилетий.
Это последние дни церкви Елисея Пророка на своем исконном месте. Храм разбирают по венцам и увозят в этно-культурный парк Мандроги. Так заканчивается история Сидозера.   Опустела деревня и храм оказался никому не нужным - ни государству, ни церковным властям. Бизнесмены-меценаты  переносят его в свои частные владения. Это бизнес, но и спекулировать на этом нет смысла. Иного способа спасти церковь не было.
Древнейшая на свирском правобережье Ленинградской области. Старый погост,    шатровый храм и колокольня. Шедевр деревянного зодчества в Гимреке.

Валерий Фенёв, корреспондент 
Церковь Рождества Богородицы. Построена во второй половине XVII века. Более 350 лет. Разумеется, главный канонический праздник - Рождество Пресвятой Богородицы. Но службы здесь проводятся все реже. Храм находится вдалеке от цивилизации. Прихожан можно по пальцам руки пересчитать. По сути, у церкви остался лишь статус – «Памятник архитектуры деревянного зодчества».  

В Гимреке - едва ли не самое богатое внутреннее убранство среди всех церквей на Свири. Резные балки, ажурные алтарные ворота. Но за ними скрывается – северная стена. С каждым годом она кренится - подпорки ее с трудом удерживают.           

Дмитрий Ворохов, староста деревни Гимрека 
Вроде там государство или кто-то там несет ответственность за эти памятники, а вот  в итоге получается, что никому не надо. Вроде дело за малым, а если его не будет - большая течь. Будет течь – всё. Два-три года – крыши нет. 

Валерий Фенёв, корреспондент 
Стены колокольни древнего погоста сейчас заваливаются. И это не случайно. Последняя масштабная реставрация здесь проходила почти 40 лет назад. С тех пор забвение – редкие попытки залатать дыры. Но даже профессиональные архитекторы допускали ошибки. После их работы едва не протекла кровля главной церкви. И только местным жителям удалось спасти шедевр деревянного зодчества.

Охранный статус уже защищал ансамбль от разрушения. Масштабная реставрация в свое время коснулась всех церквей на берегу Свири. Но, следы ее почти исчезли. Местные  жители что-то латают, а часть уже обрушившегося декора сносят в колокольню. Вдруг сюда еще вернутся реставраторы.  

Дмитрий Ворохов, староста деревни Гимрека 
Есть какие-то подвижки. Я – как староста трех деревень говорю, что в двух деревнях у меня Памятники деревянного зодчества. Раньше я смотрел с таким унынием. Сколько вопросов не задавали чиновникам - разводили руками, грубо говоря.

Прошло полтора года после того, как церковь Елисея Пророка перевезли из родного  Сидозера в парк Мандроги. В поисках восстановленного храма идем на берег Свири. Где-то здесь предполагалось ее собрать. Но, кажется, что никаких следов.

Александр Зайчиков, смотритель церкви Дмитрия Мироточивого в деревни Щелейки  
Были какие-то деньги, чтобы приглядывали за церковью, но потом у государства денег не осталось. Ну, а я не прошу, не надо этих денег. Не надо. Зачем? Просто некому, все равно некому. Сколько свечей здесь было сожжено, что вот остались следы воскового налета.

По своей исторической  значимости она, может, другим и уступит, но такой скандальной славы нет ни у кого. Щелейки среди реставраторов уже имя нарицательное. Символ того, как, восстанавливая, можно едва ли не погубить храм.   

Александр Зайчиков, смотритель церкви Дмитрия Мироточивого в деревни Щелейки  Там, где было сгнившее, они выбирали и вставляли вот такой протез. Это не лучший вариант, который сейчас предусмотрен по реставрации.

Долгих пять лет реставрировали церковь Дмитрия Солунского. Не единожды менялись подрядчики, храм едва не погиб в одну из зим - его оставили без кровли. На работы потратили около 30 миллионов рублей. Наконец, реставрацию завершили. 

Александр Зайчиков, смотритель церкви Дмитрия Мироточивого в деревни Щелейки  Здание колокольни немного отклонилось от вертикали. Его с помощью домкрата выправляли, делали фундамент и вверх тоже выправляли. Крыша полностью сделана, полностью заменена. 

Реставраторы ушли, но свой батюшка здесь так и не появился. РПЦ не взяла храм на свое попечение. Остался только он, Александр Зайчиков, смотритель. У него ключи  от храма.

Валерий Фенёв, корреспондент
Памятник архитектуры не может оставаться на вашем попечении. Это же факт!

Александр Зайчиков, смотритель церкви Дмитрия Мироточивого в деревни Щелейки  Конечно, не может. Если что-то случается, я даю знать наверх… Хозяин… с точки зрения юридической – государство, с точки зрения практической – нет такого. Назвать меня хозяином – язык не поворачивается, я просто неравнодушный местный житель – только и всего. 

Евгений Чайковский, председатель Комитета по культуре Ленинградской области  
Эти деревянные церкви не используются для отправления культа, потому что они в плохом состоянии. Чаще всего там даже нет деревни. Она умерла, люди уехали, церковь разрушилась, она старая - ей пятьсот лет. Самое главное, на все объекты культурного наследия подготовить документы. У нас на многие Памятники единственный документ, единственная бумага - постановление Леноблисполкома от 1986 года о его постановке на учёт.

Храм в Щелейках Комитет по культуре готов передать Православной церкви. Однако, там  не торопятся обживаться в восстановленном храме. Такая же ситуация и с другими шедеврами деревянного зодчества.

Татьяна Балт, древлехранитель Тихвинской епархии  
Сию минуту ключи мы не получим. Церкви находятся в казне Росимущества, имеется зарегистрированный номер. И если Епархия обращается в Росимущество, мы можем получить безвозмездный договор на пользование церковью. Но кто должен получать – получать должна община.  

Порой охранная грамота от государства – это как приговор церкви. Денег на срочную  реставрацию нет, любая спонсорская поддержка даже от местных жителей встречает бюрократические препоны. Так было в Красном Бору.  

Светлана Озерская, житель деревни Красный Бор 
А мы не задавались таким вопросом – почему не государство. Может, потому что государство не успевает, может быть? Здесь растут наши дети, они не должны видеть, как разрушается.

Церковь Святого Фомы  уже  давно могли разнести по бревнышкам, в свое время в ней не нашли никакой архитектурной ценности, рекомендовали разобрать – часть дерева отдать на реставрацию других храмов, остальное местным жителям на дрова. Не нужна она была и РПЦ.

Светлана Озерская, житель деревни Красный Бор 
Это место далеко от дорог и экономически не выгодно для церкви. Здесь нет постоянных жителей, которые жили бы зимой. Здесь не собрать приход. Я так понимаю, что те, кто ходят в церковь - они жертвуют и эти деньги идут на зарплату священникам. Здесь невозможно собрать на зарплату священнику. 

А нужна, оказалась, им. На свой страх и риск семья начала восстанавливать храм.   Местные власти сделали вид, что не замечают начавшиеся работы. Делить ответственность ни у кого не было желания.   

Светлана Озерская, житель деревни Красный Бор 
Она была с перекосом - метр. Она стояла наклоненной. Пришлось ее подпирать с внешней стороны, чтобы она в снежную зиму не завалилась. Это было очень страшно.

Валерий Фенёв, Корреспондент
Ну, Вы понимали, что если она завалиться, то вам отвечать? 

Светлана Озерская, житель деревни Красный Бор 
Это было так. Ну что делать, надо было делать.

Сейчас, когда есть крыша, постелен пол, укреплены стены – в церкви Святого Фомы прошла первая служба.   

Светлана Озерская, житель деревни Красный Бор 
Мне кажется, что деревня бы осиротела, если бы оно все рухнуло. Было бы болезненное пятно. Все не смогли бы смотреть на это место. Но сейчас вся деревня поднялась на голову, вся деревня выше стала. Будущее уже наступило, мне кажется.

И  пока  власти церковные и светские решают, кто хозяин в храме, время уходит. Хотя  переговоры продолжаются. Известно, что РПЦ готова взять под опеку  церковь в Щелейках, приглядывается к Гимреке. Но только после реставрации ансамбля. Главное,  чтобы пока суть да дело, не лишились храма и РПЦ и государство. Как в истории с церковью Елисея Пророка. Ее восстанавливают подальше от посторонних глаз на острове парка Мандроги. Ее судьба в руках уже частного собственника.