В защиту павших. Остановят ли областные законы бизнес на костях?
С первого октября в Ленинградской области вступил в силу закон "О проведении изыскательско-поисковых работ в границах территорий, на которых в период 1939-1944 годов велись боевые действия". Регион защитил места сражений, где до сих пор лежат останки тысяч советских солдат.
Самое жесткое было предложение, которое дали поисковики и частично поддержал не весь комитет по культуре, а департамент по охране памятников, это установить красные линии зон напряженных боев 1939-1944 года и запретить там ведение любой хозяйственной деятельности.
Александр Дрозденко, губернатор Ленинградской области
Ранее комитет по культуре установил границы мемориальной зоны там, где на протяжении трех лет Красная Армия прорывала блокаду Ленинграда. Там запрещена любая хозяйственная деятельность. Но сама мемориальная зона – это не только места боев, но десятки братских захоронений. Самодельные, кустарные памятники. И следят за ними отнюдь не муниципальные власти.
Не думаю, что все могилы поставлены на учет. Потому что на часть могил даже никаких документов нет. Так исторически сложилось, что эти захоронения до 2012 года стояли, по сути, в бурьяне по грудь, за ними никто не ухаживал.
Алексей Чупиков, боец поискового отряда "Ингрия"
Запрет на разработку в мемориальной зоне оспаривается в суде. А там, где земля и сегодня разворочена воронками, разрезана окопами и траншеями, - бои продолжаются. Бои иного значения. Поисковики бьются за каждый метр, где проходили сражения. Бьются с теми, кто теперь строит свой бизнес на костях. Вместе с добытым песком поднимая в ковше экскаваторов останки солдат.
Это просто нельзя трогать. Это зеленая зона. Где не надо ничего трогать. Вам что, места мало? Много мест, где все брошено, дорог нет, ничего нет. Но эту-то зону оставьте в покое.
Рафаэль Даянов, директор архитектурного бюро, "Почетный архитектор России"
Мемориальная зона и места сражений во время битвы за Ленинград. Руководству региона, бизнесу, поисковым отрядам еще предстоит найти компромисс в этой зоне особого внимания. Если он вообще возможен.
В ЗОНЕ ОСОБОГО ВНИМАНИЯ
КИРОВСКИЙ РАЙОН
Мимо самодельного указателя проносятся поезда. До ближайшего поселка километра два. Если следовать стрелкам, то дальше по разбитой дороге через заросли, то и дело упираясь в окопы и воронки. И вот она – деревня Тортолово. 33 двора, совхоз – такой было Тортолово до войны. Сегодня то тут, то там попадается проржавевший домашний скарб – дверцы печи, горшки, ведра. И могилы.
Семья Дергачевых жила здесь до войны. Отец семейства в 41 году ушел на фронт, и по возвращению он нашел останки своей семьи расстрелянной прямо на развалинах дома. Жена, дети.
Алексей Чупиков, боец поискового отряда "Ингрия"
Фашисты расстреляли мать и шестерых детей. Младшему едва год исполнился.
Окрестности урочища Тортолово обильно орошены кровью. Три года непрерывных боев. За это время деревню стерли с лица земли. Первые памятники павшим советским солдатам начали здесь появляться в конце восьмидесятых. Стихийные, самодельные, кустарные. Сейчас их десятки, разбросанные на сотни метров в округе. Неучтенные. Официального статуса нет и у половины из них.
Валерий Фенёв, корреспондент
Окрестности Тортолово вошли в границы заповедной зоны. Здесь запрещена любая хозяйственная деятельность. В округе встретишь разве что грибников. Да поисковики продолжают здесь свою работу. Погибших тысячи – нашли только двести человек.
Видимо, артиллерийское попадание было. Хвосты лежали, как эти. Ну и от человека разлет идет. Нога здесь, рука там, зубы там. И так по всей траншее. Рвет полностью. И чтобы собрать его – можно 5 метров прокопать. Собрать две руки и ногу одну. Все. Остальное улетает. Невозможно собрать все, невозможно. Видите, какая глубина. Как это все собрать. Я думаю, тут много работы. Каждый год поднимаем. И каждый год, много, много, много. Десятками, а то и сотнями.
Леонид Степанов, боец поискового отряда "Ингрия"
Долгие годы урочище оставалось заброшенным. Советские власти поставили памятник моряку, а когда сюда пришли поисковики – начали появляться и могилы. Теперь здесь настоящее кладбище. Неучтенное, потому что архивы поисковых отрядов начала девяностых годов частично утеряны. А местные власти даже не контролировали процесс раскопок.
Хотелось бы, чтобы эти памятники были поставлены на учет, чтобы к ним были проложены нормальные дороги. Чтобы родственники приезжали и могли прийти и найти, а не мыкаться по лесу и искать, а где тут кладбище. Такой-то дивизии, где похоронен их предок?
Алексей Чупиков, боец поискового отряда "Ингрия"
История мемориальной зоны начиналась здесь, недалеко от Невского пятачка. Места тяжелых боев, и огромных потерь. Территорию рядом с садоводством "Медное" в 2012 начали готовить под разработку песка. Жители доказывали, что бойцы Красной армии лежат здесь до сих пор. Четверых солдат подняли сами и поставили памятник.
Это большая удача, поставить памятник на учет. Этот памятник поставлен на учет, но для этого пришлось 6 месяцев заседать в Кировской администрации и доказывать, что если мы найдем братскую могилу на этом месте, мы имеем право ее не переносить. Но и этого оказалось мало. Для того, чтобы этот памятник появился, мы от имени садоводства заверили, что поставим за свой счет и более того, будем сами охранять.
Алексей Бубович, руководитель инициативной группы "За мемориальные зоны"
Территорию отстояли. В 2015 году правительство области принимает решение о создании достопримечательного места – объекта культурного наследия: Невский пятачок и Прорыв блокады Ленинграда. Вот примерная территория той мемориальной зоны – границы не были уточнены. В этом году эта заповедная зона увеличилась. В разгар самого громкого скандала, получившего название бизнес на костях.
Можно громко называть достопримечательное место объектом культурного наследия, но иметь такой регламент, на котором будет разрешена та же промышленная деятельность. Та же деятельность карьеров, которые будут эти косточки вывозить на широкие просторы. Черт кроется в мелочах.
Алексей Бубович, руководитель инициативной группы "За мемориальные зоны"
Уже год продолжается эта борьба. Поисковые отряды на границах песчаного карьера обнаружили останки бойцов, предположительно 1246 стрелкового полка. Они погибли в сорок третьем, и были похоронены по всем канонам. Сгнившие остовы гробов, у погребенных сложены руки на груди. Однако, владельцы карьера отказались признавать, что на их территории воинское захоронение.
Дайте документы, что это кладбище. И все, никто ничего не трогает. Ставим ограждение, все красиво делаем. Ставим крест с нашего ведома. И все, какие вопросы?
Карьер находится в границах установленной мемориальной зоны. Однако, останки солдат эксгумировал специальный батальон министерства обороны, - их перезахоронят в Малоксе. Правда, добычу песка приостановили. Как оказалось, это было половинчатое решение.
Тут все усеяно боеприпасами. Поэтому добыча песка здесь опасна. Потому что этот песок идет на стройки Санкт-Петербурга. Вот с такими подарками может быть песочек.
Лесом, по местам боев пробираемся к территории карьера. Открыто теперь подъехать нельзя. Повсюду камеры наблюдения, то и дело появляется машина охраны. Спустя десять минут ожидания, к карьеру подъезжает грузовик и погрузчик. Работа на карьере продолжается.
Да, мемориальная зона, работать нельзя. 19 апреля был подписан приказ. Тем не менее, тихой сапой, а то и открыто вывозят песок с останками наших защитников.
Тимофей Чернобылов, член общественного движения " На страже памяти павших за Ленинград"
Зато в суде разработчики карьера перешли в наступление. Они не только настаивают на отмене запрета на работу, они требуют признать незаконными установленные комитетом по культуре границы мемориальной зоны. Так что принятый 1 октября закон о поисковой работе в местах боев становится как никогда актуальным. Его создание губернатор Александр Дрозденко обсуждал в музее-диораме "Прорыв" с Владимиром Путиным. Прислушались и к мнению ветеранов. Разработка шла на фоне скандала вокруг карьера.
Закон жесткий, но он, как мне кажется, нам необходим. Закон абсолютно будет правильный. И поставит точку в этих многолетних спорах. Любой субъект хозяйственной деятельности, будь то индивидуальный предприниматель, частное лицо, ДНП, юридическое лицо, прежде чем вести хозяйственную деятельность в территориях, которые будут обозначены комитетом по культуре совместно с общественностью, поисковиками как особая зона, где происходили боевые действия 1939-1944 годов, где возможно сегодня нахождение останков погибших воинов, перед тем как вести хозяйственную деятельность за свой собственный счет поисково-искательную деятельность.
Александр Дрозденко, губернатор Ленинградской области
НОВГОРОДСКАЯ ОБЛАСТЬ
Между тем, законодательные основы для мемориальных зон и мест сражений уже разрабатывали наши соседи. Новгородская область живет с этим постановлением уже двадцать лет.
Если бы мне дали выбор между поисковиком и чиновником, я бы, конечно, выбрал поисковика. Чиновник – это работа, надо кормить семью, зарабатывать средства. Но из трех отпусков, что я провожу, два я в поисковых отрядах, непосредственно поднимая солдат.
С начальником управления по внутренней политике Новгородской области Игорем Неофитовым встречаемся у здания администрации. У него в руках – то самое постановление. За двадцать лет претерпело три редакции. Но в документе сохранилась главная статья: никакая деятельность на территории Новгородской области в местах боев без автографа поисковиков невозможна.
Если это боевая территория, и мы знаем, что там есть захоронения или были боевые действия, и там не подняты так называемые верховые солдаты – мы не даем согласование и требуем от подрядчика, чтобы он оплатил исследования и подъем этих солдат. Или вынос воинского захоронения.
Игорь Неофитов, начальник управления внутренней политики Администрации Новгородской области
Говоря "мы", Игорь не ошибается. Согласует работы он, начальник управления внутренней политики, он же председатель совета командиров поисковой экспедиции "Долина". В Новгородской области уникальная ситуация – среди поисковых отрядов выстроена вертикаль власти. А глава поисковиков – член администрации области.
Чиновник превратился в поисковика. Уже на следующий день мы стоим у карты мест сражений в Парфинском района. Парфино и окрестности – часть мемориальной зоны Новгородской области. В нее входят 12 районов, где шли бои. Но вот границ у зоны нет.
Вот лендлизовские. 41 год, еще шнурки сохранились, вот котелок инициалы есть.
Край Рамушевского коридора, по которому окруженные под Демянском фашисты получали снабжение. Почти три года советские войска пытались его закрыть. За четыре дня вахты памяти подняли девять бойцов. Их перезахоронят на мемориале, на таком, как под Старой Руссой. Где рядом со старым советским кладбищем растет новое, поисковое.
Конечно, их нужно переносить, ибо цель любого увековечивания, чтобы могилы были ухожены, чтобы были имена, и мы могли обновлять их. Когда у нас до захоронения десять километров по лесу – понятно, что кто-то дойдет, охотник там, грибники лесники. Но доступа туда нет фактически.
Александр Алтухов, руководитель мемориальной группы "Поисковой экспедиции "Долина" памяти Н.И.Орлова"
После того, как поисковики удостоверятся, что останков на берегу Ловати больше нет – эту территорию вычеркнут из мемориальной зоны. Так согласовывали строительство платной магистрали М11, так согласовывали и разработки карьеров. Подписывал разрешение начальник управления внутренней политики Игорь Неофитов.
У нас на территории 12 районов, где боевые действия велись активно. Мы же не можем все закрыть, от ведения лесной и другой деятельности, идет согласование по каждому метру, по каждому участку.
Игорь Неофитов, начальник управления внутренней политики Администрации Новгородской области
Закон Ленинградской области об изыскательско-поисковой работе частично напоминает новгородский. Так в частности, в местах боев запрещена любая деятельность до согласования с поисковыми отрядами. Необходимо получить официальное подтверждение: на местах будущей разработки останков бойцов нет. Впрочем, предусмотрены нюансы.
Если лицензии, получены документы на разработку карьеров, еще каких-то мест получены до вступления в силу данного законопроекта, - они могут продолжать работу, но проведя поисково-изыскательские работы по той местности, где идет освоение. Чтобы там были удалены все взрывоопасные предметы и где есть останки, чтобы они были найдены, зарегистрированы или перезахоронены.
Николай Емельянов, вице-губернатор Ленинградской области
ВСЕВОЛОЖСКИЙ РАЙОН
Право разрешить или запретить работу на участке – в среде поисковиков считают самой спорной статьей. Приводят в пример ситуацию в Невской Дубровке. У Николая Осипова в руках карта воинских захоронений. Составлена советом ветеранов по данным архива министерства обороны .
Здесь конкретно указаны захоронения, и какие подразделения здесь имеются. Захороненных здесь было около трех тысяч.
Николай Осипов, житель поселка Невская Дубровка
Вопреки архивным данным на одном из обозначенных участков уже стоят коттеджи. На другом – активное строительство. Вот и документ, оказывается, никакого захоронения здесь нет.
Вот у меня в руках копия документа о том, что перед началом работ было произведено, якобы, обследование насчет наличия снарядов и останков. И получили они определенную сумму.
– Сколько?
– 700 тысяч рублей.
Николай Осипов, житель поселка Невская Дубровка
Будет действовать закон, который будет приниматься с 1 октября об изыскательской-поисковой деятельности. Будут подтасовки, липовые справки, борьба поисковых отрядов за место под солнцем.
Тимофей Чернобылов, член общественного движения "На страже памяти павших за Ленинград"
ЛУЖСКИЙ РАЙОН
С другой стороны, не всегда достоверны и сведения министерства обороны.
Мемориальное кладбище. Здесь, на Лужском рубеже, почти на пятьдесят дней остановила гитлеровских захватчиков, тем самым сорвав планы вермахта стремительно овладеть Ленинградом. Каждый второй красноармеец погиб, 20 тысяч человек оказались в плену. Здесь тысячи фамилий, но не всегда сведения достоверны. Как сейчас выясняют поисковики, многие из тех, чьи имена указаны на могилах, до сих пор остаются на местах боев.
Валерий Фенёв, корреспондент
Вот там, где перекрытия рухнули, там захоронение было, еще до того взрыва. А потом там еще подхоранивали. Потом была помойка, все забылось.
Николай Бухтияров, председатель поискового объединения "Витязь"
Гора на берегу Луги. Живописное место, коттеджи окружают. На высоте развороченные лестницы, часть стены. В 44 году здесь был госпиталь, его фашисты подорвали. Считалось, что всех погибших захоронили на мемориале. Лакомый кусок земли едва не ушел с молотка.
Вот, где крест, мы не смогли еще туда добраться. Там в подвале, лежат еще часть бойцов. И часть из них официально захоронены на мемориале – да, вот так.
На официальном мемориале поисковикам отвели небольшой участок. Границы обозначили елочками. Теперь здесь появляются новые могилы. И старые фамилии, те, кого по бумагам предали земле еще в пятидесятых годах, а обрели покой лишь в наши дни.
– Насколько можно верить официальным данным, что он захоронен.
– Честно, не скажу. Мы сталкивались с фактами, что официально он захоронен здесь, а лежит в другом месте. Мы с этим сталкиваемся. Часто, кстати. А если разобраться конкретно с этим домом, то они все официально тут захоронены, а на самом деле часть еще лежит.
Николай Бухтияров, председатель поискового объединения "Витязь"
Вот в такой ситуации вступает в силу закон об изыскательско-поисковой работе на местах боев. Когда не определены границы, где будет действовать документ, не названа организация от поискового движения, которая будет согласовывать деятельность на обозначенной территории. В правительстве области анонсируют разработку подзаконных актов, которые закроют спорные вопросы. Параллельно существует приказ о мемориальных зонах. Пока. Но чем закончится суд, и не встанет ли Фемида на сторону бизнес-интересов, признав приказ незаконным – процесс покажет. Все в ожидании. Остается лишь конечная цель. И она, похоже, не должна вызывать возражения ни у одной из сторон.
Нужно простые памятники поставить в ключевых местах. И просто их содержать. А не придумывать, на кого это повесить. Если вы власть, то должны подумать и об этом. А не ткнуть 9 мая цветок, продефилировать и заниматься своими делами. Нельзя этого делать. Слушайте, им праздники не нужны. Им нужна память. Только и всего! И память будет жива, пока мы… Это не ради них, это ради нас, им уже все равно. Но мы то…
Рафаэль Даянов, директор архитектурного бюро, " Почетный архитектор России"
