Найти

Писатель Иванов

Ханна до встречи с Константином Петровичем никогда не видела настоящих писателей. Но свое представление о них имела.

Она считала, что работают они исключительно ночью. А днем их истязают творческие муки. Что делает их в глазах окружающих совершенно невыносимыми.

На отдаленном хуторе в лесу трудно скрыть какие-либо странности. Если бы Константин Петрович капризничал или чурался людей – Ханна это бы заметила. Но он был совершенно нормальным. И все время работал. Как проснется – сразу за стол. Перекусит – снова берет ручку в руки. Прервется на обед и опять писать. Так до глубокой ночи.

Но при этом Константин Петрович полностью в себя не погружался. Охотно общался и с ней, и с мужем Петером, и с детьми. Когда Ханна заходила в скромную его комнату, он всегда ее приветствовал по-фински, специально выучив несколько фраз. Потом охотно с ней беседовал, задавал какие-то вопросы, сам отвечал. Правда, чаще всего при их общении он не переставал писать.

А то, что Константин Петрович все-таки настоящий писатель, Ханна поняла после одного его вопроса. Понравились ему Ханнины пирожки – из ржаной муки с рисом. Финны – люди обстоятельные, любят порядок. Пирожки положены только по субботам. А тут Константин Петрович вдруг спрашивает:

«А пирожков сегодня не будет?»

«Мы их печем только по субботам…», – ответила Ханна.

«А разве сегодня не суббота?», – с наивной улыбкой спросил гость. И так Ханне стало жалко этого, как ей казалось, одинокого и бесхитростного человека. Пошла Ханна на кухню и, вопреки протестам своей финской души, испекла пирожки в будний день.

«Ну, вот… Спасибо!» – только и сказал Константин Петрович, заталкивая пирожок целиком в рот.

И снова принялся писать, бросив через плечо: «Значит, я не ошибся».

Гостя на хутор Ялкала сосватала дочка Лида. Сказала: «Ему нужно книгу дописать. Человек он скромный, вам мешать не будет».

Константин Петрович приехал глубокой ночью. Муж Петер посылал за ним подводу. Но повозка с вокзала в Терийоках вернулась пустая. Пришлось ночью выискивать гостя по лесным тропинкам. Нашли, привезли. А он шустрый такой, словно и не устал. Осмотрел свою каморку, попросил бумагу, чернил. И потом еще полночи работал при свете керосиновой лампы.

На следующий день за столом муж Петер, обстоятельный и угрюмый финн, смотрел-смотрел на гостя и вдруг как ляпнет: «Говоришь, Иванов твой фамилия? Я твой портрет газета видел. Не Иванов ты вовсе. Ты – Ленин».

Ханне стало неловко за тон мужа. Какая разница! Ну… Ленин. Но Петер сказал это только для того, чтобы его за дурака не считали. А может, чтобы дети не думали, что он совсем старый и ничем не интересуется. На самом деле он ничего против гостя не имел. Так что писателя так и продолжили звать, как по паспорту, Константин Петрович Иванов.

В начале осени гостя загримировали под пастора, чтобы тайно на лодке через озеро Каукярви переправить вглубь Финляндии. Тут уж Петер и Ханна посмеялись от души. Волосы с Константина Петровича сняли – оказалось, это парик. Впрочем, и сам гость то и дело прыскал от смеха: его забавляла предстоящая роль пастора. Только дочка и зять выглядели обеспокоенными. Было уже достаточно холодно. Они тревожились, не простудился бы он на воде…

Многое прояснилось позже. Случалась революция. Финляндия отделилась от России. Старшие дети остались в Петрограде, они с Петером и младшими – на хуторе. После смерти Петера Ханна заколотила окна и отправилась к дочери в Ленинград. В шикарной квартире на Каменноостровском проспекте, где Лидия жила со своим супругом Эйно Рахья, Ханна узнала, что на самом деле происходило в августе 1917-го на их хуторе.

Ленина летом 1917-го объявили германским шпионом, и он оказался вне закона. Арестовали многих его соратников – Троцкого, Каменева, Коллонтай, Луначарского и других. Ленин бежал. Сначала скрывался под видом сезонного рабочего в шалаше около Сестрорецка. А потом решил перебраться в Финляндию. В Гельсингфорсе (Хельсинки) ему готовили квартиру – в доме полицмейстера, между прочим. Но нужно было где-то перекантоваться. Тут Эйно Рахья и вспомнил о хуторе своего тестя Парвиайнена в лесу недалеко от границы.

«Старики его приютят. У них так много забот по хозяйству, что лишних вопросов задавать не станут», – поручились Эйно и Лидия. Ханне и Петеру в то время не было еще и пятидесяти.

Хутор Ялкала находился уже в Финляндии. Финляндия входила в состав России, но у нее были свои деньги, свой парламент и настоящая граница – со всеми необходимыми формальностями: таможней и паспортным контролем. Чтобы обойти досмотр вождя оформили кочегаром в бригаду паровоза. И он даже бросал наравне с другими уголь в топку.

В Терийоках он не стал дожидаться подводу на вокзале, чтобы не обращать на себя внимания. Боялся, чтоб его не схватили жандармы.

В Ялкале Ленин жил в хозяйском доме, но в комнате с отдельным входом. Все дни писал книгу «Государство и революция». Трудно сказать, выдержал ли вынужденное пребывание в лесу, если бы не эта работа.

А буквально несколько месяцев спустя ялкальский гость стал новым правителем России.

Где Ханна чувствовала себя более счастливой – в Ялкале, где вела хозяйство, или на пенсии в большом городе в России? Муж дочери вскоре умер. Якобы – от туберкулеза. Но она же видела – от пьянства. Их с дочерью в конце 1930-х арестовали. В лагере в Игарке Ханна узнала о войне с Финляндией.

И вдруг их неожиданно вернули в Ленинград. С почестями отвезли в старый дом в Ялкале. Он был отремонтирован. Не скрипели даже половицы, которые нещадно «ходили ходуном» еще задолго до смерти старого хозяина. Хутор выглядел, как восковое яблоко на новогодней елке – красивое, но ненастоящее.

На хуторе открыли музей. Ханна и Лидия присутствовали как почетные гости. Всем хотелось услышать от нее, как «все было». А простодушная Ханна рассказывала о заблудившемся человеке ночью в лесу и пирожках из ржаной муки.



Ханна умерла в блокадном Ленинграде. Музей в Ялкале вновь восстановили после войны. Чтобы ничего не угрожало небольшому деревянному домику, над ним воздвигли железобетонный навес. Сейчас, порядком обветшавшее, это тяжеловесное сооружение само уже начинает угрожать музею. Уникальному музею, рассказывающему об удивительном времени, когда революции делались на лесной поляне.



А музей работает. Когда-то здесь под нынешним Ильичево, стране озер и пионерских лагерей, о музее в Ялкале знали все. Не иссякал поток пионерских экскурсий в бывший хутор Парвиайненов. А сейчас кто слышал о нем? Подчас проезжающих из Рощино к трассе «Скандинавия» автомобилистов привлекает не столько эпизод в судьбе вождя революции, сколько само загадочное название на указателе «Музей-заповедник Ялкала».

Анатолий Аграфенин

Лента новостей