Найти

Народ привык, что все всегда «само» делалось

Людям необходимо понять, что если мы являемся собственниками, то должны содержать в порядке хотя бы то, что принадлежит нам, - уверена староста деревни Чёрная Лахта Галина Николаевна Парфенова.

– У вашей деревни довольно необычное название – Чёрная Лахта. Вы можете рассказать об истории его происхождения?
- Слово «лахта» по-фински означает небольшой морской залив. Ну а чёрная она, очевидно, потому, что деревня располагается при впадении речки Чёрной в Финский залив. Кроме того, в наших местах растет много черной ольхи, что, возможно, тоже как-то повлияло на название.

Вообще, у самой деревни довольно большая история. На этом месте по шведским картам 1676 года располагалась мыза Mustaluio. А по некоторым данным, деревня даже старше поселка Лебяжье, 400-летие которого отмечали в 2012 году.

После того, как по результатам Северной войны 1700-1721 годов эти территории стали частью Российской Империи, Пётр I пожаловал эти земли, включая и нашу деревню, своему ближайшему сподвижнику светлейшему князю Александру Даниловичу Меньшикову. В дальнейшем Чёрная Лахта входила во владения графа Алексея Григорьевича Разумовского, фаворита дочери Петра Елизаветы.

Определенную роль деревня сыграла и во время Великой Отечественной войны. Она была частью Ораниенбаумского плацдарма. Здесь стояла воинская часть и располагался госпиталь. Все жители деревни тогда были выселены, и вернулись они уже только после окончания войны.

- Галина Николаевна, а сами вы давно живете в Чёрной Лахте?
- Около двадцати лет. Наш участок досталась нам с мужем в наследство. Я вообще городская, работала инженером-конструктором на Кировском заводе. Я никогда не думала жить здесь круглый год. Но после того, как мы с мужем вышли на пенсию и перестали работать, то приняли решение все-таки переехать за город.

- Как так получилось, что вы стали старостой?
- На самом деле, я не очень давно стала исполнять эти обязанности. В июне будет три года. Деревня к этому времени уже два года была без старосты. Меня уговорили на одном из сходов, потому что мы с мужем всегда были хозяйственные: и дороги почистим, и ручейки уберем.

Но официально я до сих пор считаюсь городским жителем, как, кстати, и большинство проживающих в деревне. Только 26 человек имеют местную прописку. Это при том, что налоги платит 240. Такая ситуация, на самом деле, большой для нас минус. Чтобы поставить нам магазин или медицинский пункт, в деревне должно быть больше людей, прописанных непосредственно в Чёрной Лахте. Администрация настаивает на этом. А так считается, что мы дачники, а 26 человек недостаточно для кардинальных изменений в инфраструктуре.

- Летом, очевидно, число жителей деревни значительно увеличивается. О каком количестве проживающих в «дачный сезон» идет речь?
- Вы правы, летом число жителей увеличивается очень сильно. Даже сейчас, в холодное время года, в будние дни по факту проживает около 50 человек. В выходные эта цифра увеличивается где-то в три раза. Летом и вовсе речь идет приблизительно о 400-500 жителях.

Сейчас, кстати, намного больше людей стало жить здесь и в зимний период. Несколько лет назад зимой в Черной Лахте проживали где-то только десять человек, так как была не решена проблема проезда в деревню в холодное время года. Сейчас же почти все пенсионного и предпенсионного возраста стараются проводить как можно больше времени на даче.

- То есть получается, что Черная Лахта – не такая уж маленькая деревня. А вот насколько в ней развита инфраструктура?
- Фактически у нас ничего нет. До ближайшего магазина нам надо ехать три километра. Или вовсе в Лебяжье. Раньше у нас был магазин, но в марте исполняется год, как его нет. Летом, правда, работала  автолавка.

Администрация сейчас старается нам помочь и выделить место под магазин. Но что в итоге получится – неизвестно.

- Вернемся непосредственно к вашей работе старосты. Чем в основном вам приходится заниматься?
- Моя работа свелась преимущественно к сбору денег за вывоз мусора и организации этого процесса. К счастью, за эти три года у нас все наладилось, и мусор вывозится каждые два дня. Хотя за некоторыми подбирать все равно приходится.

- А как раньше обстояли дела с этой проблемой?
- Раньше в основном мусор отвозили в лес. Свалка там была неимоверная. Предыдущая староста смогла организовать вывоз мусора раз в неделю. Сначала каждый выходил со своим мешком, потом поставили контейнер. Но не все оплачивали эти услуги. Потом на протяжении двух лет мусор вывозили только время от времени, потому что наша староста ушла со своего поста.

Ну а когда я вступила в свои права, то просто стала ходить по дворам и собирать деньги. Иногда приходится делать это по несколько раз. Если нет денег заплатить сейчас, то я прихожу еще раз, затем еще раз. Это единственный способ. По собственной инициативе люди не очень охотно расстаются с деньгами.

Но самое главное – мы пресекли выброс мусора в овраг и лес. Баками пользуются даже те, которые не платят. К сожалению, не со всех все-таки удается собрать деньги. Некоторые не сдают принципиально, некоторые сдают только за полгода – то есть за то время, пока они проживают на даче.

В остальном моя работа довольно рутинная. Если погас свет – электрикам звоню я, если нужно вызывать трактор для расчистки дорог – это тоже моя задача.

- Что бы еще из сделанного вы отметили?
- За три года мы собрали деньги и подсыпали дорогу, прокопали канаву вдоль дороги, подрезали деревья. Все-таки самые насущные для нас проблемы – это дороги и мусор. С электричеством, к счастью, сейчас стало намного лучше.

- Насколько большую поддержку в решении насущных проблем деревни оказывает местная администрация?
- С декабря месяца у нас новый глава администрации, с которым наладился очень хороший контакт. Мы встречаемся где-то раз в две недели, и он проявляет интерес к нашим проблемам. Основная из них – это чистка дорог, чтобы машины могли до нас доехать. Новая администрация, к счастью, выделяет нам трактор для этих целей. Раньше нам часто отвечали, что денег, для того, чтобы отправить к нам трактор, нет. А новая администрация нас слышит, что очень важно.

- Вы не могли бы рассказать, какие ваши ближайшие планы?
- Работать и дальше с администрацией по вопросу поддержания дорог. Также, конечно, очень важно, чтобы нам выделили площадь под магазин, который будет работать хотя бы в летний период.

Проблем с канализацией у нас нет, потому что нет самой канализации. Когда-то мы были в программе по газификации, но то ли нас сильно «подвинули» в очереди, то ли вообще из нее исключили. Тут опять-таки все упирается в количество прописанных в деревне жителей. Льготы от областного правительства на газификацию предусмотрены законодательством только для них. Дачники же должны все делать только за свой счет.

В перспективе мы можем надеяться на водоразборную колонку. Несколько лет назад в нашей деревне, к сожалению, сгорел детский сад Калининского района, в котором городские дети проводили лето. Есть планы восстановить в первоначальном виде. Ну а в связи со строительством планируют соорудить две колонки, одну из которых отдать для нужд деревенских жителей. Вопрос только в том, когда это будет сделано.

Здание старого детского сада, кстати, было старинное и очень красивое. Он работал много лет. В свое время в этот детский сад с визитом даже приезжала Агния Барто.

- Скажите, на ваш взгляд, насколько вообще сегодня в России эффективен институт старост?

- Все зависит от каждого конкретного случая. Если брать такую деревню, как наша, то эффективен. Мы ведь оставались долгое время вообще без какого-либо управления. Непосредственно администрация от нас далеко. Мы, по большому счету, сами по себе. Территориально мы относимся к Лебяженскому городскому поселению. А у них своих забот очень много: и многоэтажные дома, и канализация, подвалы, чердаки и так далее. Так что неудивительно, что до недавнего времени нас, в общем-то, никто и не слышал.

В итоге получается, что с администрацией мы общаемся только по тем  вопросам, которые нам физически и материально не потянуть.

Я думаю, что институт старосты будет у нас эффективен, если будут хорошо работать местные администрации. Работа старосты все-таки сегодня предполагает абсолютно добровольные начинания. Моя зарплата составляет одну десятую минимальной оплаты труда. Раньше она была 20 процентов МРОТ, но местные депутаты решили, что коль у нас прописано только 25 человек, то 10 процентов – этого вполне достаточно. Хотя, как вы понимаете, в обоих случаях суммы незначительные. Так что при такой оплате все зависит исключительно от инициативности и энтузиазма старосты в каждой отдельно взятой деревне. И от того, насколько хорошо налажена работа местной администрации.

Этот вопрос задавали в прошлом году на встрече с губернатором. Он тогда ответил, что платить старостам областное правительство не может, так как тогда они будут считаться государственными чиновниками. Сбрасываться же на работу старосты в большинстве случаев люди не готовы. Хотя в некоторых  деревнях есть приятные исключения.

- В России большинство населения считает само собой разумеющимся, что инициатива должна исходить «сверху». Людей же, готовых взять инициативу в свои руки, к сожалению, довольно мало. На ваш взгляд, с чем связана такая безынициативность на местах?
- Это сложилось исторически. Когда-то здесь рядом был рыбный колхоз, воинские части. Многие инфраструктурные вопросы решались за их счет. А с развалом СССР закрылись воинские части и колхоз. Но народ-то привык, что все всегда «само» делалось, и от них ничего не надо было. А сейчас некому заниматься этими проблемами. Большинство же жителей делать что-то самостоятельно не готово.

- На ваш взгляд, эту ситуацию как-то можно исправить?

- Терпение и труд все перетрут...  Хочется верить… Мы все-таки должны понять, что являемся собственниками, и должны содержать в порядке хотя бы то, что принадлежит нам.

Беседовала Татьяна Хрулёва
 

Лента новостей