Как спасти деревянные памятники Ленобласти: чудом или делом?
В Ленобласти ещё в 70-х годах существовал проект музея под открытым небом – в местечко Островки хотели свезти все деревянные памятники в одно место, но идея так и не нашла однозначного к ней отношения.
Спасти федеральный памятник деревянного зодчества, храм Дмитрия Солунского в Щелейках. Теперь - от плохих реставраторов. Их работу придется переделывать и искать церкви 18 века нового подрядчика. Остальные шатровые церкви в Подпорожском районе спасаются чудом. Олег Кузьмичев выяснил, в области много лет обсуждают идею перевезти погибающие памятники из вымирающих деревень. Аналог – карельские Кижи.
Екатерина Додзина: Олег, здравствуй, как думаешь, идея хорошая?
Олег Кузьмичев: Да, действительно, музей под открытым небом – это один из способов сохранить редчайшие деревянные памятники, которые сейчас, мягко скажем, в не очень хорошем состоянии. И вокруг нас, у соседей Ленинградской области есть примеры такого сохранения. Это деревня Семенково в Вологодской области, музей деревянного зодчества Витославлицы в Новгородской области. В Архангельской есть Малые Корелы. Ну, и самый известный музей под открытым небом – это Кижи в Карелии. Есть у такой идеи и сторонники, и противники. Некоторые, например, считают, что те же деревянные церкви должны остаться там, где их построили. Но в любом случае, решение о варианте сохранения памятников нужно принимать быстрее, потому что они стремительно разрушаются, горят и портятся неумелыми реставраторами.
. Аналог – карельские Кижи.
Екатерина Додзина: Олег, здравствуй, как думаешь, идея хорошая?
Олег Кузьмичев: Да, действительно, музей под открытым небом – это один из способов сохранить редчайшие деревянные памятники, которые сейчас, мягко скажем, в не очень хорошем состоянии. И вокруг нас, у соседей Ленинградской области есть примеры такого сохранения. Это деревня Семенково в Вологодской области, музей деревянного зодчества Витославлицы в Новгородской области. В Архангельской есть Малые Корелы. Ну, и самый известный музей под открытым небом – это Кижи в Карелии. Есть у такой идеи и сторонники, и противники. Некоторые, например, считают, что те же деревянные церкви должны остаться там, где их построили. Но в любом случае, решение о варианте сохранения памятников нужно принимать быстрее, потому что они стремительно разрушаются, горят и портятся неумелыми реставраторами.
Здесь всё: и внутри – куда пальцем не ткни, – еле держится. Это результат так называемой реставрации. За сохранение церкви Дмитрия Мироточивого взялись в этом году. Хотя местные давно просили помочь. Они вроде и сами с топорами хотели отремонтировать свою церковь, да кто ж пустит к памятнику. Поэтому, когда на реставрацию выделили денег – в Щелейках выдохнули.
Дмитрий Ворохов, староста д. Щелейки
Мы обрадовались! На протяжении последних 10 лет постоянно били тревогу. Любое начальство приезжало, депутаты с района – первый вопрос был – не то, что в деревне все плохо, а что делать с нашими памятниками деревянного зодчества.
Да получилось, что памятник конца 18 века не спасли, а только испортили. Теперь переделывать заново. Старого подрядчика прогнали, взяли нового. Сейчас в Подпорожском районе еще около десятка старинных деревянных церквей, которые нужно спасти и сохранить.
Марк Коляда, архитектор-реставратор
Церковь, в общем-то, опасается принимать такой объект, потому что они не пригодны для служб – там нет ни тепла, и протечки там, надо восстанавливать. Я бы сказал, что у нас все церкви и часовни нужно спасать, потому что они все в приблизительно чуть лучше-хуже – именно в таком опасном положении.
Спасти памятники могли бы туристы, для этого и нужно восстановить церкви. А ведь до них иногда и добраться-то трудно. Поэтому непонятно, как туда, в эти отдаленные места, везти строителей и материалы.
Олег Кузьмичев, корреспондент
Церковь пророка Елисея, сейчас мы пытаемся до нее дойти, последняя деревня осталась в километре позади, там же наша машина. Дальше только лесная тропа, но и здесь встречаются преграды. Чтобы дойти до этого места, приходится преодолевать вот такие ручьи. Вот такая вот она – дорога к храму.
Еще 40 минут пути. Летом, говорят, дорога немного проще.
Олег Кузьмичев, корреспондент
Ну, и вот она – деревянная церковь конца 19 века на берегу Сидозера, здесь же деревня, в которой уже давным-давно никто не живет.
На свежем снегу следов нет, сюда редко кто доходит. Но те, кто добираются, оставляют свой след внутри храма – свечку у разрушенного алтаря или надпись на стене. Пару лет назад здесь завалилась печь и прохудилась крыша. Единственный, кто наблюдает за разрушением храма, – Володя. Он приходит иногда проверить линию высоковольтки – это его работа, да останавливается в одном из сохранившихся домов.
Летом, говорит Володя, приезжали люди с какими-то документами на церковь, вроде хотели куда-то перевозить, больше он их не видел.
В Верхних Мандрогах уже давно наладили перевозку деревянных зданий. Здесь это называют примером спасения – хоть и не просто, но вполне возможно.
Зинаида Кириллова, мастер художественных промыслов
Каждое бревнышко разбирали, каждую сторону намечали – а1, а2, а3, а4, следующую сторону б1, б2, б3, б4. Как говорил наш руководитель – легче было этот дом купить и найти хозяев, чем перевезти этот дом, потому что это очень трудоемкое мероприятие.
Сюда же, в Мандроги, предлагали перевезти и церковь из Щелеек. Как только эту мысль предприниматели озвучили, деньги на реставрацию сразу же нашлись. Теперь храм нужно перереставрировать. А тут, говорят, тогда даже место для церкви подобрали.
Алексей Зюкин, управляющий проектом «Мандроги»
Весь смысл перевоза – с целью сохранения. Есть сохранение на месте, но не всегда это уместно, потому что нет инфраструктуры, потому что не сделать ее действующей, а весь смысл нашей инициативы в том, чтобы ее перевезти и сделать действующей. И мне кажется, памятник, получающий жизнь, восстанавливается на долгие годы.
Теперь в Мандроги хотят попробовать договориться и перевезти на берег Свири церковь Николая Чудотворца из деревни Согиницы. Ни чиновники, ни депутаты пока не понимают, как реагировать на такое предложение.
Владимир Цой, депутат Законодательного собрания Ленинградской области
Конечно, с точки зрения истории искусства, конечно же, любой памятник, не важно – деревянный, каменный – должен стоять на том месте, где его возвел архитектор. Но в случае, особенно с деревянной архитектурой, мы можем столкнуться с такой ситуацией, когда перестает существовать населенный пункт, в котором был построен тот или иной дом, та или иная церковь. И единственным вариантом спасения памятника является его перевозка куда-то. Если действительно будет возникать угроза массового исчезновения большого числа деревянных памятников, я думаю, что имеет смысл обратиться к такой практике.
В Ленинградской области в 70-х уже существовал проект музея под открытым небом– в местечке Островки в Кировском районе на правом берегу Невы. Тогда и хотели свезти все деревянные памятники в одно место. Но и спустя почти 50 лет эта идея так и не нашла однозначного к ней отношения.
Дмитрий Ворохов, староста д. Щелейки
Как вообще зарождалась деревня? Она появилась, разрослась, у людей встала потребность церкви, они ее воздвигли. И вот, говорят, деревня умирает, надо церковь переносить. Ну, если суждено деревне умереть, церковь должна вместе с ней сгинуть. Но, если пока деревня живет и живут люди, она должна существовать.
Но даже в населенных деревнях не всегда удается спасти церкви. В конце лета в Бокситогорском районе сгорела часовня 18 века, памятник федерального значения. В этом вся хрупкость деревянного зодчества – всего за несколько минут сгореть может то, что простояло 150 лет.
Олег Кузьмичев, Сергей Дедюро и Антон Пашукевич.
