Годовщина трагедии: Чернобыль 30 лет спустя

В области до сих пор десятки населённых пунктов находятся в ещё существующих границах зоны заражения. Валерий Фенёв побывал в деревнях, над которыми пролился радиоактивный дождь.

Уже разрывали чернобыльский воздух пожарные сирены, уже радиоактивный столб дыма поднялся в атмосферу, а ветер разгонял смертоносный стронций и цезий по всему миру. Метались в панике жители Припяти в попытках узнать, что за взрыв прогремел ночью, когда на Ленинградской атомной станции заступила на дежурство новая смена.

Михаил Карраск, начальник смены ЛАЭС, 1986 г.
Часов в двенадцать круг наших специалистов, химики, начали бегать и смотреть на приборы. Подозвал одного, говорю — слушай, что вы тут бегаете с загадочным видом?

От всей страны факт аварии в первые дни удалось скрыть, но в городе атомщиков в этом смысла не было. Неясен был лишь масштаб катастрофы, локальная или глобальная. Первого мая и на этот вопрос получили ответ.

Михаил Карраск, начальник смены ЛАЭС, 1986 г.
Мы сходили на демонстрацию, был дождь сильный. И мы, когда начали проходить через арку радиационного контроля, датчики начали срабатывать.

Звенели арки радиационного контроля на ЛАЭС, срабатывали датчики в Институте ядерной физики. Стронций и цезий вместе с дождём пролился на десятках квадратных километров ленинградской земли. Вышли первые дозиметристы в леса Ленинградской области, улетали первые отряды спасателей на Украину.

Вячеслав Федоров, начальник участка №4 Чернобыльской АЭС, 1986 г.
Для меня там ничего удивительного не было, ну развалилась и развалилась. Ну, видно было, что одна из схем реактора, крышка кастрюли вот лежит, такой силы взрыв был, что порвало сварку всю.

Почти две тысячи жителей Соснового Бора были участниками ликвидации аварии. Первыми в Чернобыль прибыли строители. В мае Вячеслав Фёдоров начальник участка номер один. Его бригада среди первых пытается навести над тлеющим реактором временный саркофаг. Исследуют каждое помещение четвертого энергоблока. Машинный зал буквально залит радиоактивной лавой — сплавом топлива, стали и бетона.

Вячеслав Фёдоров, начальник участка №4 Чернобыльской АЭС, 1986 г.
«Дозики» — это дозиметристы, а «партизаны» — это те, кого забрали в армию и отправили на ликвидацию. Но по тридцать — сорок лет мужикам. А это скафандр. Потому что эту штуку на тросе спускали сюда, в реактор.

Эдвард Пазухин, зам. начальника отдела ядерной и радиационной безопасности ЧАЭС, 1987 – 2012 гг.
Светилось там порядка 7 тысяч рентген в час. Надо было выскочить, сориентироваться там, трахнуть молотком, схватить кусок и удрать, чтобы не переоблучиться.

В мае на станции работают уже тысячи человек. Один из партизан, по совместительству «дозик», назначает встречу у памятника ликвидаторам. Указывает на «аиста» и открывает ещё одну особенность того, чернобыльского, языка. «Аистами» называли тех, кто работал на крыше реактора. Александр Великин был призван в армию в сентябре. Официально на специальные военные сборы.

Александр Великин, ликвидатор аварии на Чернобыльской АЭС
Иногда слышишь — ааа, за деньгами поехали… За деньгами поехали позже, а в 86 году бегали, как зайцы. Не ночевали дома. Приносили справки, что у бабушки прыщик на левой пятке, и он никак не может поехать на сборы. То есть шарахались со страшной силой... От радиации не защищает ничто. Разве что свинец. Но не носить же свинцовые штаны. Хотя, когда ходили наверх реактора, то и причинные места свинцом прикрывали и грудь прикрывали. А защищаться надо от пыли.

Защищали от радиации и Ленинградскую область. Пятимиллионный город изолируют. Как говорят специалисты, закрывают форточку. Попасть в Ленинград, минуя посты радиационного контроля невозможно.

Валентина Яковлева, староста деревни Кайболово
В 86 году работала я работала на весах. У меня уже началось давление, меня рвало. Я на больничный не хотела выходить, а под руки меня выводили.

30 лет назад их было 150, сейчас 29. Деревни и посёлки Ленобласти, над которыми пролился дождь вместе с радиоактивным цезием.

Валерий Фенёв, корреспондент
Чернобыльский след запятнал Ленинградскую область неравномерно. Сразу же после аварии пострадавшими признали Кингисеппский и Волосовский районы, но есть очаговые, самые грязные точки — такие, как деревня Тарайка. Здесь уровень цезия 137 превышает допустимые нормы в три раза. Рядом деревня Кайболово, там ситуация чуть лучше. Примечательно, что период полураспада цезия 137 составляет как раз три десятилетия. То есть сейчас природа начинает самоочищаться.

У них на руках удостоверения, подтверждающие проживание в границах зоны радиоактивного загрязнения. Правда, доза облучения не проставлена. А ещё ежемесячная компенсация — около двухсот рублей. Жители жалуются — болеть стали чаще, а в конце 80-х резко возросло количество онкологических больных.

Игорь Арбузов, житель деревни Тарайка
У Николая Ивановича рак почки, одну вроде удалили. Умер хозяин дома, в котором я сейчас живу. Если обойти всех, думаю, найдётся ещё несколько человек.

Онкология не щадит и самих ликвидаторов. К тридцатилетию аварии на Чернобыле список ветеранов в Сосновом Бору сократился до пятисот фамилий. И тем не менее специалисты продолжали ездить в Чернобыль и в наше время.

Эдвард Пазухин, зам. начальника отдела ядерной и радиационной безопасности ЧАЭС, 1987 – 2012 гг.
Что делать с топливом? Что делать с лавообразными топливосодержащими массами? Куда их деть? Какой их состав? Что будет со временем. Поэтому наша группа занималась тем, что отбирала пробу, вытаскивала из блока, растворяла, анализировала и давала заключение.

Он был в Чернобыле среди первых и покинул его среди последних. Россиян на станции больше нет. Новые власти на Украине от них отказались. В архивах ликвидаторов снимки видеосъёмки тридцатилетней давности, рассказывающие о том, как ценой жизни и здоровья с «дозиками», «партизанами» они разбирали радиоактивные завалы, а «аисты» наводили временный саркофаг на всё ещё тлеющий реактор.