Белые пятна гатчинского подполья. О чем рассказывает дневник школьного учителя Константина Шатрова? И почему имя героя столько лет было не известно?

Константин Шатров, сын гатчинского подпольщика, писатель:

- Условия жизни в лагере были кошмарные. Голодный паёк, бессонные ночи, звериное отношение охраны лагеря.

Вот так при свете настольной лампы он с гордостью множество раз перечитывал дневник своего отца. В оккупированной Гатчине школьный учитель Фёдор Шатров возглавлял один из подпольных отрядов. Он связывал город с партизанами, переправлял им еду, одежду и даже оружие.

Историю гатчинских подпольщиков собирали по крупицам. В ней до сих пор белые пятна. Большинство из тех, кто спасал других людей на оккупированной территории, были казнены. Те, кто уцелел, позже боялись репрессий со стороны советской власти, поэтому молчали. Поэтому мало кто знал и про Фёдора Шатрова.

Константин Шатров, сын гатчинского подпольщика, писатель:

- Скромным был человеком очень. А вообще-то всегда среди ребят, и дети его обожали.
Вот, пожалуйста. Предвоенная фотография.

Он не любил позировать на камеру, но ради учеников соглашался. Это последний снимок вместе с классом. В 41-м детей эвакуировали, а скромный школьный педагог оказался в рабочем плену. Разгружал вагоны, был учётчиком распределения грузов. Потом ремонтировал машины, специально затягивал работы. А по легенде, один немецкий автомобиль умудрился даже передать партизанам.

«Нас разместили в Кухонном каре Гатчинского дворца, где когда-то жила царская прислуга. Внутри – длинный коридор. По обе стороны – двери отдельных комнат, которые стали камерами. Освещение – только от окон». Почувствовать, что пережил отец, увидеть эти самые длинные коридоры сын Фёдора Шатрова хотел всегда, но после войны это крыло дворца закрыли. Там и сейчас идёт ремонт – так просто не попадёшь... Но в честь 9 мая музейщики исполнили мечту сына подпольщика.

Именно здесь осенью 41-го в холодных лабиринтах Гатчинского дворца Фёдор Шатров заметил одного из своих лучших учеников – Игоря Рыбакова. В отличие от пленных, он был одет в хороший костюм и чистую рубашку. Юноше тогда было лет 20 лет, а он уже работал переводчиком у коменданта. Среди пленных ходили слухи, что он предатель. После войны учитель заступился за своего ученика. В Гатчинской библиотеке еще одна архивная запись.

Наталья Юронен, заведующая отделом гатчинской библиотеки им. Купринай:

- Исходя из бесед с Рыбаковым и наблюдая за его поведением в Гатчине, у меня сложилось твёрдое мнение, что Рыбаков остался на оккупированной территории с ведома Советской власти, для борьбы в тылу с фашистскими захватчиками.

Эта тетрадок помогла восстановить доброе имя Рыбакова. Оказывается, во время оккупации учитель и ученик часто работали вместе. Так про одного из самых смелых подпольщиков Шатров напишет уже после войны. Эти воспоминания помогли восстановить доброе имя Рыбакова, которого большинство людей считали предателем. Во время оккупации учитель и ученик часто работали вместе. Рыбаков умело пользовался доверием немцев – передавалсекретные данные партизанам и подделывал документы. Утверждают, что он лично пустил под откос немецкий эшелон.

В запасниках библиотеки уникальный фотоальбом: детский портрет Рыбакова, газетные вырезки с первым упоминанием его фамилии и даже школьный аттестат, который был выдан золотому медалисту за несколько дней до начала войны.

Наталья Юронен, заведующая отделом гатчинской библиотеки им. Куприна:

- Молодой человек, перед которым открывалась широкая дорога. Все оценки – «отлично», в том числе и немецкий язык, который он изучал в школе.

Именно немецкий язык помог ему в подпольной работе. Блестящие знания спасли многие жизни, а вот себя он не уберёг. Фашисты узнали правду о молодом переводчике, его пытали месяц. Ни одного из своих соратников Рыбаков не выдал. Его казнили незадолго до освобождения Гатчины, в 43-м. Подвиг признали лишь в 61-м году. Тогда и появилась на этом доме мемориальная доска. Позже его именем назвали улицу в Гатчине.

Там домишка стоит неказистый на вид, где семья трудовая жила. И тот каменный кров был и прост, и суров, как должно быть гнездо у орла.

Сын Фёдора Шатрова лично знал Рыбакова – учились в одной школе. Их вместе отправляли на Всесоюзную Олимпиаду в Кремль. До сих пор помнит стихотворение, которое должен был прочитать в присутствии Сталина, но поездку тогда отменила война. Младший Шатров оказался в эвакуации, а учитель и ученик остались писать историю гатчинского подполья. И если имя Рыбакова давно вписано в судьбу города, то подвиг его учителя Фёдора Шатрова так и остался неизвестным. О скромном подпольщике никто бы и не узнал, если бы не сын, издавший книгу по его боевым заметкам. Да и то, тиражом всего 300 экземпляров. К тому же за свой счёт.