«Только когда сам попадаешь в беду, начинаешь понимать, как тяжело на самом деле живут люди»: полный текст "последнего слова" Алексея Улюкаева

В понедельник, 7 декабря, бывший министр экономического развития России Алексей Улюкаев, который обвиняется по делу о получении взятки в два миллиона долларов, выступил в суде с последним словом.

Свою вину по «чёрному делу, сшитому белыми нитками» чиновник не признал. На заседании Улюкаев извинился перед россиянами, пообещав посвятить остаток жизни отстаиванию интересов людей.

Уважаемый суд, в своем выступлении в прениях и в более ранних выступлениях я постоянно говорил о том, что я невиновен во вменяемом мне преступлении, что я категорически отклоняю предъявленные обвинения. Подтверждаю в своем последнем слове. 

 

Ни одно свидетельское показание, ни один из материалов дела, документов или иных материалов, которые были изучены в ходе следствия, не содержат никаких доказательств моей причастности к совершению преступления. Более того, они неопровержимо свидетельствуют (извините, что я, как и государственный обвинитель, использую слово «неопровержимо», я его исключу). они просто свидетельствуют, что против меня была совершена чудовищная и жестокая провокация. В ходе прений я рассказываю о странностях событий 14 ноября 2016 года. Странности обнаруживаются и в ходе самого судебного следствия.

 

Это удивительное следствие: в нем потерпевший сначала превращается в свидетеля, а потом фактически утрачивает даже этот статус, превращается в мнимого свидетеля, который растворился в просторах между Ханты-Мансийском и Римом. Растворился так же, как пресловутый синергетический эффект для бюджета от приобретения компанией «Роснефть» акций компании «Башнефть». Растворился, и только запах серы в воздухе остался. Это мнимый, притворный свидетель, какой-то подпоручик Киже. Не потерпевший, не свидетель. Может, специалист? Специалист по проворачиванию определенного рода делишек. Дурно пахнущих делишек.

 

Это процесс по делу, в котором заявление о преступлении подается не заявителем, а по его поручению: лицом, которое пишет рассказ об угрозах и вымогательствах. Процесс по делу, где организатор так называемого оперативного эксперимента, исчезает в длительной командировке, так и не дав никаких свидетельских показаний. Может, он тоже существует лишь в воображении государственного обвинителя? Процесс, где важнейшие материалы следственного дела за ненадобностью отправляются следователями в небытие, тоже растворяются. Где государственный обвинитель, который в другом процессе также в статусе государственного обвинителя объявляет определенные действия, например, использование средств частных лиц преступлением, провокацией взятки, считает это нормальным элементом оперативного эксперимента. Одним за такое действие полагается длительный тюремный срок, а другим — повышение по службе. Ну, что у нас, в самом деле, закон что дышло?

 

Данный процесс вызвал очень большой интерес публики. Похожий на цирк. Немолодой пенсионного возраста гладиатор картонным мечом отмахивается от вполне реальных орудий, а публика в удобных креслах наблюдает, просит палец поднять вверх или палец вниз. Спрашивает: «Как там на суде, что ему светит, какой срок получит». А ведь уже порядком давно было сказано: «Не спрашивай, по ком звонит колокол, он звонит по тебе». Он может зазвонить по каждому из публики. Теперь это очень легко: сумка, корзинка, плохо снятый видеоролик. Три клика и готово! Представьте ситуацию, вот есть у вас знакомый чиновник, который почему-то перестал вам нравиться. Вы приглашаете его погулять, говорите: «Подержи, пожалуйста, портфель, шнурок развязался». И не успевает шнурок завязаться, как добры молодцы берут под белы руки и ведут в следственный изолятор. Нет человека — нет проблемы. Однако ящик Пандоры открыть легко, закрыть его будет значительно труднее. Это процесс, на котором государственный обвинитель строит свои обвинения на весовых характеристиках предмета, на том, что сумка была тяжела. Что может быть в тяжелой сумке как не деньги?

 

Это точное воспроизведение аргументов, которые приводились в бессмертном романе Ильфа и Петрова «Золотой теленок»:

— Пилите, Шура, гири.

— А если там не золото?

— А что же там еще, по-вашему?

 

Что же еще, по-вашему, может быть в тяжелой сумке, кроме как не деньги? Или обвинение полагает, что очки подсудимого оборудованы рентгеновской оптикой специальной? Раз сумка тяжёлая — значит там деньги. А если сумка коричневая, а подсудимый почему-то этого не помнит, то именно это и доказывает его преступный замысел. Вышинский отдыхает, а мог бы подарить гособвинителю свой портрет с надписью: «Победителю-ученику от побежденного учителя». Действительно, побежденному — у того хоть царицей доказательств было признание вины, а тут только сплошное «не мог не знать» да «не мог не понимать». Это удивительный криминальный опыт чтения мыслей не только на расстоянии, но и во времени.

 

Интересный вопрос, который уже здесь затрагивался, — откуда же все-таки взялись эти доллары, которые гособвинитель и так, и сяк раскладывал на столе. Один из организаторов провокации, Феоктистов, указал, что деньги ему дал некий частный инвестор. Так это инвестиция! То есть вложить два миллиона долларов просто так на неопределенное время, без гарантий возврата под нулевую ставку — это инвестиция! Прям повесть об эффективном инвесторе. Надо бы Росстату подсказать, чтобы включил эту инвестицию в свою статистику.

 

И никого заинтересовало в отличие от аналогичных дел о провокации взяток истинное происхождение денег — а не свидетельствуют ли они о существовании в «Роснефти» черной кассы, так называемой «неучтенки», о незаконном обналичивании денежных средств и подобных деяниях. 

Обвинение абсурдно, доказательства абсурдны, но у всякого абсурда, как известно, должна быть своя система. Краеугольный камень обвинения — это жестокость и вседозволенность провокаторов. Ну и, так сказать, материальная часть, о которой я уже говорил в прениях, — cui prodest, кому выгодно? Выгодоприобретатель этой чудовищной провокации очевиден. Все это надо расследовать, и все это, несомненно, рано или поздно будет расследовано. Уверен, что этим преступным действиям будет дана должная оценка.

 

Провокаторы потратили немало сил и средств для того, чтобы оклеветать невинного человека, заманить его в ловушку, осуществить расправу. Следствие и обвинение, вместо того чтобы разобраться в существе дела, поспешило сшить дело белыми нитками. Чёрное дело — белыми нитками. Надеюсь и уверен, что суд поднимется над завесой инсинуаций и лжи и защитит попранное право и справедливость, и не позволит отнять у престарелых и больных родителей их сына, а у маленьких детей — отца, который должен поставить их на ноги и помочь идти по жизненному пути. Моей маме 85 лет, папе 86 лет, сыну 12 лет, дочери семь лет. Трудно им будет без меня.

 

65 лет назад, выступая на процессе по сфабрикованному против него делу, Фидель Кастро сказал: «История меня оправдает». Могу лишь повторить эти пророческие слова. Жернова истории мелют медленно, но неумолимо. И муку хорошую делают. Уверен, что так будет и на этот раз. 

 

В понедельник, когда я сказал, что мне было весело слушать речь государственного обвинителя, многие удивились, кое-кто, возможно, решил, что я крышей поехал. Зря — крыша на месте, и еще послужит. Просто я вспомнил слова непопулярного ныне Маркса о том, что человечество, смеясь, расстается со своим прошлым. А следствие и обвинение по методам Вышинского — это, конечно, наше прошлое. Позорное прошлое. И мы с ним расстаёмся. Слишком медленно, правда, но расстаемся.

 

Хочу здесь высказать слова признательности моим товарищам, которые в эти трудные месяцы поддерживали меня и мою семью. Их немного, но они есть. Это благородные люди. Хочу поблагодарить и тех простых и неизвестных мне людей, которые просто на улице во время моих прогулок подходили, желали удачи, подбадривали. Или передавали слова поддержки через моих родственников. 

 

И последнее — хочу здесь сделать заявление, что я признаю себя виновным. Виновным, конечно, не в том абсурдном обвинении, которое с упорством, достойного лучшего применения, предъявляет государственный обвинитель. Очевидно, что ничего общего с угрозами, вымогательством взятки я не имею. Я виновен в другом. Конечно, на протяжении многих лет я, как мог, служил гражданам России, старался делать свою работу хорошо, приносить пользу. И дело не в полученных наградах, орденах, почетных званиях, которых было немало, а в том, что на самом деле кое-что удалось сделать на благо людей. Но, как известно, для родины сделано недостаточно, если не сделано все. Того, что я сделал, было недостаточно, прискорбно мало.

 

Я виноват в том, что слишком часто шёл на компромиссы, выбирал легкие пути, карьеру и благополучие зачастую предпочитал отстаиванию принципов. Крутился в каком-то бессмысленном бюрократическом хороводе, получал какие-то подарки и сам их делал. Пытался выстраивать отношения, лицемерил. Только когда сам попадаешь в беду, начинаешь понимать, как тяжело на самом деле живут люди. С какой несправедливостью они сталкиваются. Но когда у тебя всё в порядке, ты позорно отворачиваешься от людского горя. 

Простите меня за это, люди. Я виноват перед вами. Я многое передумал за этот год. Как бы ни сложилась моя дальнейшая судьба, остаток жизни я посвящу отстаиванию интересов людей.

 

Хочу также попросить прощения у своих родных и близких за ту тревогу и боль, которые я невольно принес. Ничего. Будет и на нашей улице праздник.

 

Ну что ж, как сказал в аналогичной ситуации Сократ, «вот уже время идти отсюда, мне — чтобы умереть, вам — чтобы жить, но кто из нас идет на лучшее, это сейчас ни для кого неясно». Конечно, со времен Сократа много воды утекло, сейчас времена гораздо более вегетарианские. Тем не менее, десять лет строгого режима для человека 62 лет от роду не сильно отличаются от смертного приговора.

 

Ну и наконец, чтобы закончить на более светлой ноте: у нас впереди Новый год. Хочу всех поздравить с наступающим Новым годом, пожелать веселых праздников, всего самого доброго. Будьте здоровы, живите долго и счастливо.

 

Алексей Улюкаев